Ей говорят танцуй, но баджи не умеет, и все же не беда - научится, не стыдно - научится... В конце баджи танцует традиционный танец "Узундара". Этот танец, приобретший новый колорит, всюду проходивший с огромным успехом, один из шедевров Багдасарян, ее конек, отшлифованный до мельчайших деталей. Происхождение танца имеет более чем 40-летнюю давность. Пусть Арев попробовала бы во время концерта его не исполнить. Публика едва ли смогла бы это понять и стала бы настойчиво требовать: "Нах - шун ба - джи! Нахшун ба - джи!" Исполняя его, артистка мысленно переносилась в Карабах, в родной Шуши, видела картины родной природы, людей и особенно женщин с природным чувством юмора и своеобразным говором.

Созданные Багдасарян образы карабахских женщин безупречны. Они всегда пользовались особым успехом. Они не только законченны, но и познавательны. Секретов нет: их прообразы близки и знакомы певице - мать, тетя, односельчанки. Ее "Четырнадцать", "Обручение Маргарит", "Сваты", "Кум поссорился со мной", "Мой Хачик, Хачатур" и особенно потрясшая весь мир и ставшая визитной карточкой артистки "Нахшун баджи" представляли незыблемый, не зависящий от времени, существующий в вечности мир, где пульсировала родина артистки.

Арев Багдасарян умерла 17 февраля 1994 года на 81 году жизни. Ее похоронили в костюме Нахшун баджи. В некрологе, посвященном ее памяти, отмечалось: "Зашло солнце, наша Арев. Не взойдет она больше на песенном горизонте в нашей земной жизни. Но разве преходящи, разве могут исчезнуть красота, обаяние, грация, которые принесла на армянскую сцену и увековечила Арев Багдасарян?" Песни и танцы разных народов в исполнении прекрасной дочери Карабаха не пропадут. В них мы вновь услышим голос народный, удары сердца карабахца, увидим солнечную улыбку Арев (Солнце).





Гусан Ашот написал специально для Арев Багдасарян много песен, а «Ашуг эм» посвятил самой артистке. Песня знаменитого армянского ашуга начинается с воспевания ее прекрасных черных глаз. Но вот оказия: у Багдасарян глаза были редкого цвета - зеленовато-желтые. Не заметить этого Гусан Ашот не мог. Очевидно, трудно было передать это в рифме. Впрочем, актриса возражать не стала.